Укрепление и сакрализация власти правителя. Феномен сакрализации и десакрализации власти: социально

от лат. sacer - священный) - получение политикой священного, связанного с религиозным культом, статуса. В более мягкой форме сакрализация власти проявляется в традиционной, ритуализированной форме.

Политические отношения, имеющие сакральный, сверхъестественный характер сформировались с момента своего возникновения. В традиционном деспотическом обществе сакрализация политики получила свое естественное развитие. В этом обществе все социальные технологии осмысливаются сверхъестественным образом. Политика осуществляется так, а не иначе в соответствии с установлением высших сил. Это может быть наследство "культурного" героя или тотема (начальная форма политики), выражение космического универсума (Древний Китай, Индия, Непал), божественное откровение (Иудея, христианские страны). В классическом сакрализованном обществе функцию аппарата управления осуществляют жрецы. Политика выступает в качестве культового процесса, а религия носит политический характер.

Политическая организация, характерная для западной культуры, имеет несколько иной характер. В ней происходит дифференциация политического и культового, религиозного. В то же время религия и политика связаны очень тесно. Они представляют классическое тождество противоположностей, проникая, взаимодействуя друг с другом и, одновременно, различаются, стремятся к собственному господству.

Такие взаимоотношения между сверхъестественным и естественным в политике способствовали превращению ее в общественный процесс естественного, светского, земного характера. Освобождение политики от сакральности прослеживается еще в античности, проходит длительный этап развития в христианской традиции. Реальная десакрализация происходит в развитом промышленном обществе западной цивилизации. По форме организации десакрализация совпадает с демократией. Демократическая форма политики высшую сакральную власть заменяет системой права, созданной законодательными органами государства.

Высок был уровень сакрализации политики в России до 1917 г. Абсолютная монархия российского царя традиционно являлась воплощением абсолютной божественной воли. Царь, или Император Российской Империи являлся "помазанником" Бога - непосредственным воплощением божественной воли. Советская власть по форме была абсолютно секуляризирована (отделение церкви от государства), но по содержанию сакральность во многом сохранилась - для некоторой части населения место Христа заняла идея коммунизма в образе Ленина. Это обстоятельство ряду исследователей позволяет сделать вывод о высоком уровне сакрализации и коммунистической власти в России.

священное) - наделение предмета, явления священным содержанием (в религиозном понимании) в противоположность светскому, мирскому. Символом ее выступает «освящение», т.е. церемония, в результате которой обыденная мирская процедура приобретает божественный смысл.

Отличное определение

Неполное определение ↓

САКРАЛИЗАЦИЯ

(от лат. sacer - священный, относящийся к религ. культу) - в узком смысле: возведение к.-л. объекта, явления, личности в статус священного, божеств., превращение его в предмет религ. культа. В классич. период развития науч.-филос. религиоведения господствовало убеждение, что С. тех или иных феноменов реальности явл. фундаментальным механизмом формирования религ. представлений в целом. Осн. задача религиоведения, след-но, состоит в выявлении именно того комплекса феноменов, к-рый явл. универсальным основанием религии. Чаще всего в таком кач-ве выступали: неподвластные людям природные силы (Фрэйзер), соц.-истор. силы и обстоятельства, господствующие над людьми (Энгельс), иррациональные проявления собств. психики (Шлейермахер), соц. нормы и ценности (Дюркгейм), неосознаваемые либидозные влечения (Фрейд), культ. герои прошлого (Спенсер, Карлейль) и т.д. Совр. религиоведение рассматривает процесс С. как специфический для каждой культуры, особенно на ранних этапах формирования религ. традиции. Австр. теолог и религиовед Р.Отто (1879-1937) в кн. «Священное» ввел для обозначения разл. сакральных феноменов («Бог», «божество», «святое» и др.) понятие «нуминозное» (от лат. numen - божественное) как «совершенно иное» по отношению к обычному опыту. Согл. Отто, переживание субъективного опыта встречи с нуминозным сопряжено с радикальной амбивалентностью чувств: оно одновременно предстает как таинство устрашающее (mysterium tremendum) и очаровывающее (mysterium fascinas). В широком смысле: понятие «С.» используется в политологии, социологии и социальной психологии как обозначение придания сверхценного статуса феноменам соц.-полит. сферы, прежде всего - нормативным установкам, идеалам, а также полит. деятелям. В нек-рых случаях С. сопровождается вовлечением элементов религ. почитания и культа, но предметы такого культа остаются в пределах «нормального опыта». Процесс и результаты С. в совр. массовом обществе принято называть «квазирелигиозными явлениями», примерами к-рых служат культ харизматических вождей, полит. лидеров, поп-идолов, вера в «мировую миссию» своего народа, страны и др. проявления соц. фетишизма. Оборотной стороной С. в ее соц.-полит. измерении явл. «демонизация», т.е. приписывание личности, группе или событию вины во всех негативных явлениях социокульт. сферы. Как правило, благодаря изменениям соц.-полит. системы и массового менталитета один и тот же объект попеременно подвергается С. и демонизации. Лит.: Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным. СПб., 2008; Пивоваров Д.В., Медведев А.В. История и философия религии. Екатеринбург; Нижневартовск, 1999. Е.В.Гутов

Факты и их взаимосвязи, приведенные в разделе 1, иллюстрируют процесс утраты государственной властью Российской империи своего священного характера, т.е. процесс утраты ею того, что в политологии большей частью именуется термином «сакральность». Поэтому сначала о самом слове «сакральность».

Как сообщает наиболее доступная в наши дни энциклопедия - Википедия, - «Сакра́льное (от англ. sacral и лат. sacrum - священное, посвященное богам) - в широком смысле всё имеющее отношение к Божественному, религиозному, небесному, потустороннему, иррациональному, мистическому, отличающееся от обыденных вещей, понятий, явлений. Сакральные объекты имеют не только материальное измерение, но и духовное, связаны с высшим миром. Сакральное искусство воплощает идеи и образы Божественного. В западно-европейской традиции Ars Sacra (сакральные искусства) - все художественные предметы, имеющие отношение к богослужению, преимущественно церковная утварь. Сакральное время не подчиняется установленным физическим законам, предполагает особое исчисление, определяет порядок ритуалов. Сакральное пространство - среда общения человека с высшим миром, Божественным и потусторонним. Сакральные тексты содержат основы религиозного учения и могут быть объектом поклонения. Сакральные действия - это, как правило, богослужение и религиозные обряды. Сакральное включает не только сферу религиозного, но и широкий спектр представлений, относящихся к магии, эзотерике, мистике и холистическим учениям. В последнее время этот термин популярен среди представителей право-националистических движений, которые противопоставляют сакральное, как жизненный принцип, меркантильности общества потребления. Сакральное противоположно профанному, то есть, мирскому, повседневному». В этом истолковании упущен один аспект:

Сакральное - проистекающее от Бога, в силу чего оно объективно священно, а не возведено в ранг святыни сами людьми в нарушение заповеди «не сотвори себе кумира».

Если анализировать употребление этого термина по отношению к государственной власти на протяжении истории, то выявится взаимосвязь:

В периоды подъёма и активного развития общества, во многом обеспечиваемых ОПРЕДЕЛЁННОЙ концепцией, которой подчинено государственное управление, и качеством государственного управления в соответствии с концепцией, государственная власть наделялась людьми атрибутами сакральности потому, что воспринималась ими как объективно сакральная.
Периоды упадка и затяжных кризисов характеризовались тем, что люди отказывали исторически сложившейся государственной власти в сакральности по той же причине (обусловленность качества жизни ОПРЕДЕЛЁННОЙ концепцией и качеством государственного управления в соответствии с нею).
Многие агрессии, инициируемые врагами как внешними, так и внутренними, начинались с того, что агрессор направлял свои действия на то, чтобы государственная власть потенциальной жертвы агрессии утратила сакральность во мнении людей.
Это могло быть как результатом утраты властью объективной сакральности, так и результатом нравственно-этического разложения общества или политически активных социальных групп в его составе. В истории гибели Российской империи имело место и то, и другое: государственность утрачивала объективную сакральность; а некоторая часть политически активных слоёв общества, деградировав в нравственно-этическом отношении, клеветала на власть с целью её дискредитации и десакрализации даже в тех случаях, когда власть действовала достаточно адекватно по отношению к потоку событий.
Наряду с этим многие представители самой государственной власти и обслуживавшие власть идеологи во все эпохи стремились к тому, чтобы подвластное общество воспринимало исторически сложившуюся государственную власть именно в качестве сакральной, хотя и не всегда достигали в этом стремлении успеха - как в силу процесса утраты властью объективной сакральности, так и в силу сложившихся в обществе в прошлом и продолжавших господствовать негативных предубеждений в отношении власти. Идиомы о «чести мундира» и «чёрном кобеле», которого не отмыть до бела, - о стремлении представить власть сакральной в ситуациях, когда её действия свидетельствуют об обратном.

Особый практический интерес представляет вопрос о политике власти, направленной на то, чтобы в обществе её воспринимали в качестве поистине сакральной. Дело в том, что:

если общество воспринимает государственную власть в качестве сакральной, то проведение политического курса государства в жизнь упрощается, поскольку:
- выполнять распоряжения власти - долг каждого гражданина не перед властью, а перед его собственной убеждённостью в правоте власти;
- перед государственной властью не встаёт вопрос о том, что она должна убеждать общество в полезности для общества каждого из её политических проектов и распоряжений, поскольку общество доверяет власти и её представителям как личностям и признаёт их компетентность в вопросах государственного управления вообще и во благо общества в особенности;
если общество не воспринимает государственную власть в качестве сакральной, то перед государственной властью встают:
- два вопроса - о её собственной легальности и легитимности;
- и проблема - для того, чтобы её распоряжения выполнялись, власть должна убедить общество в полезности её политических проектов и распоряжений для общества и в несостоятельности мнений своих политических оппонентов, что в силу складывающихся политологических и культурологических обстоятельств не всегда оказывается возможным для власти, не воспринимаемой обществом в качестве сакральной, вследствие того, что власть успела утратить «кредит доверия» .

Соответственно, государственная власть, которой отказано в признании её сакральности, вынуждена терять время на разного рода дискуссии и опровержения сплетен и заведомо клеветнических вымыслов о ней, по какой причине, проигрывая в быстродействии, она не способна обеспечить высококачественное управление в отношении тех целей, которым привержена де-факто; но и в случае отказа от дискуссий она не в состоянии обеспечить высококачественное управление, поскольку вынуждена преодолевать безучастность населения к её политическим проектам и распоряжениям и целенаправленный саботаж их выполнения. Потери времени властью на убеждение и принуждение к исполнению её решений в этом случае, могут быть столь большими, что власть окажется полностью недееспособной и рухнет сама с более или менее тяжёлыми и продолжительными последствиями для общества.

Но если в прошлом - в эпоху господства религиозных культур - вопрос о сакральности государственной власти ставился открыто, то в наши дни его подменяют вопросами о легальности и легитимности власти. Причины этого в том, что в эпоху господства религиозного миропонимания источником государственной власти считалась воля Бога (или богов - в политеистических системах). После того, как наука в Западной региональной цивилизации освободилась от кураторства церкви (но так и не освободилась от кураторства синагоги), и возникла политология, то при господстве обнажённо атеистического или агностического миропонимания, сакральность государственной власти в указанном выше смысле перестала восприниматься как объективно существующее явление. Но проблемы взаимоотношений государственной власти и народа и состоятельности власти в аспекте полезности её для общества остались, вследствие чего атеистическая политология Западной региональной цивилизации стала описывать их при помощи терминов «легальность» и «легитимность» власти.

Казалось бы: какая разница, в каких терминах описывать взаимоотношения государственной власти и общества, если речь идёт об одной и той же проблематике? Разница, однако, есть, и состоит она в том, что:

термин «сакральность» государственной власти подразумевает:
- объективность различия Добра и Зла в их конкретных проявлениях в жизни;
- и факт служения государственной власти тому, что объективно является Добром, источником которого в религиозном миропонимании является Бог (либо боги - в политеистических верованиях);
термины «легитимность» и «легальность» власти, а также и связанные с ними прочие термины подразумевают только полезность власти для более или менее широких социальных групп в составе общества и юридически безупречное её происхождение и воспроизводство на протяжении некоторого времени, на которое в историческое прошлое распространяется память тех или иных политически активных слоёв общества .

Но в этом случае объективность различия Добра и Зла - вопрос дискуссионный, поскольку представления об этом в ЗАВЕДОМО невежественных толпо-«элитарных» обществах - исключительно субъективные, и апелляция к каким-либо высшим по отношению к обществу нравственно-этическим авторитетам - не признаётся. Как следствие в таком обществе неизбежна жизнь под властью принципа, следование которому порицал ещё царь Соломон: «Сила наша будет законом правды, ибо бессилие оказывается бесполезным» (Премудрость Соломона, 2:11) . Под воздействием этого принципа, действующего на всех шести приоритетах обобщённых средств управления, по произволу «сильных» целенаправленно формируются господствующие над толпо-«элитарным» обществом представления о Добре и Зле и их различии в конкретике жизни.

Но как писал святитель Игнатий Брянчанинов, «природа возвещает Бога» . И соответственно он считал необходимым преподавать естественные науки не только в светских, но и в особенности - в духовных учебных заведениях:

«Особливо нужно знание естественных наук, потому что в наше время нигилисты утверждают своё учение якобы на естественных науках. Нужно знать, что они утверждают здание нигилизма не на естественных науках, а на произвольных, нелепых гипотезах, т.е. предположениях или вымыслах, которых нет возможности доказать теми доказательствами, при которых единственно наука признаёт познание верным и без которых все блестящие гипотезы остаются при достоинстве игры воображения, при достоинстве бреда» .

В этом Игнатий Брянчанинов был прав. Прошло уже полтора века, как он высказал это мнение, которое подразумевает, что для атеистов объективность различий Добра и Зла независимо от их субъективных представлений об этом, выражается в том, что жизнь общества либо опирается на объективные закономерности, либо противоречит им, вследствие чего общество терпит разного рода неурядицы: внутрисоциальные конфликты, рост статистики заболеваемости, экологические и экономические бедствия и т.п. - всё это закономерные следствия нарушения объективных закономерностей бытия человеческого общества в гармонии с Природой.

Т.е. это показывает, что сакральность власти - явление объективное, и выражается оно в реальном выявлении и разрешении проблем, унаследованных от прошлого, и в профилактировании возникновения новых проблем. Соответственно притязания на сакральность власти могут проистекать из субъективизма, но качество объективной сакральности власти может достигаться только в том случае, если власть в своей политике опирается на объективные закономерности развития человеческого общества и профилактирует и подавляет деградационные процессы и возникновение разного рода проблем. Это едино как для носителей атеистического миропонимания, которые признают объективность законов Природы, в том числе и тех, что действуют в отношении человечества и культурно своеобразных обществ в его составе, так и для носителей религиозного миропонимания, для которых в объективных законах Природы выражается Божие предопределение бытия Мироздания.

Объективные закономерности, которым подчинена жизнь человеческого общества как в аспекте обеспечения безопасности, так и в аспекте разного рода угроз безопасности и заведомой вредоносности тех или иных видов деятельности, можно разделить на 6 групп. В каждой из них закономерности оказывают то или иное воздействие друг на друга, а также - и на закономерности других групп, поскольку Мир един и целостен:

Человечество - часть биосферы, и существуют объективные закономерности, регулирующие взаимодействие биосферы и Космоса, формирование биоценозов и взаимодействие биологических видов в пределах биосферы.
Человечество - специфический биологический вид, и существуют специфические биологические (физиологические и психологические) видовые закономерности, регулирующие его жизнь.
Существуют нравственно-этические (ноосферные, эгрегориальные и религиозные) закономерности, регулирующие взаимоотношения обладателей разума и воли. И вопреки мнению многих, закономерности этой категории выходят за пределы человеческого общества, а этика, диктуемая с иерархически более высоких уровней в организации разного рода систем, - обязательна для иерархически низших уровней и отступление от её норм наказуемо. Соответственно отступничество от праведности - нравственности, свойственной Всевышнему, - главная нравственно-мировоззренческая причина биосферно-социального экологического кризиса.
Культура, которую генетически предопределённо несёт человечество, вариативна, и существуют социокультурные закономерности, следование которым гарантирует устойчивость общества в преемственности поколений, а их нарушение способно привести к его исчезновению в течение жизни нескольких поколений под воздействием деградационных процессов.
Исторически сложившаяся культура всех обществ нынешней глобальной цивилизации такова, что мы вынуждены защищаться от природной среды техносферой. Техносфера воспроизводится и развивается в ходе хозяйственной и финансовой деятельности, и существуют финансово-экономические закономерности, предопределяющие как развитие общественно-экономических формаций, так и их деградацию и крах.
Всё это в совокупности может приводить к конфликтам интересов и конфликтам разных видов деятельности, разрешением которых необходимо управлять. И существуют объективные закономерности управления, единые для всех процессов управления, будь то езда малыша на трёхколёсном велосипеде либо комплексный проект, осуществляемый несколькими государствами на принципах частно-государственного партнёрства.

Что можно узнать из обязательных для изучения в школах и вузах России и зарубежья курсов социологии, политологии, юриспруденции, экономики, предназначенных для подготовки специалистов управленческого профиля для работы в государственном аппарате и в бизнесе? - НИЧЕГО. Но также обстояло дело и в Российской империи, включая и те учебные программы, которое осваивали наследники престола. Из этого невежества, как совершенно правильно указывал И.Брянчанинов (ко мнению которого не прислушался никто из трёх последних императоров), и проистекают разговоры об исключительно субъективной обусловленности представлений о Добре и Зле и их различии в конкретике жизненных проявлений.

И хотя такого рода невежество было и в прошлом, но власть монархов считалась сакральной вследствие признания принципа «всякая власть от Бога». Это находило общедоступное для восприятия выражение в церемониях введения во власть претендента, в которых главную роль играли представители соответствующего религиозного культа. И если претендент не соответствовал требованиям легальности и легитимности, то считалось, что его прохождение через соответствующую церемонию делает его власть сакральной, поскольку в противном случае «высшие силы» не допустили бы этого. Однако при этом игнорировался тот факт, что Вседержительность включает в себя две составляющие:

Божию милость
и Божие попущение ошибаться и злоупотреблять Божьим доверием людям.

Наличие попущения означало и означает, что церемониал мало что значит в обретении властью действительной сакральности.

Соответственно:

Иосиф Волоцкий в своих рассуждениях об отношении верующего к «строптивому» царю и его власти был прав.
Выражение «всякая власть от Бога» не даёт ответа на вопрос: а та или иная конкретная власть - она как - большей частью своих действий «милостью Божией» либо «попущением Божьим»?
М.Е.Салтыков-Щедрин власть «помпадуров» на Руси прямо относил к области действия попущения Божиего, фактически прямо указывая на то, что императорская власть на Руси объективную сакральность утратила, но «мужик» об этом пока ещё не догадался, но как только «мужик» об этом догадается, - всё: конце этой власти.

Соответственно:

Самая большая ложь, которую власть может выдать в общество, это - официальные заявления о том, что она действует милостью Божией, в то время как реально её действия - наиболее значимые в аспекте формирования будущего - лежат в области попущения Божиего.

Вопрос только в том, находится ли власть в самообольщении, либо она лжёт, осознавая этот факт. Вне зависимости от последнего обстоятельства именно эта ложь характеризует три последних царствования. Кроме того, вне зависимости от того, пребывает власть в самообольщении либо лжёт осознанно, - последствия для общества в принципе одни и те же в силу того, что информация и алгоритмика в процессе такого управления объективно неадекватная решению задач в русле Промысла. Из этого обстоятельства и проистекает русская поговорка «народ согрешит - царь отмолит, царь согрешит - никто не отмолит» (В.И.Даль приводит её в своём Словаре).

В библейской культуре сакральность власти, как считается, обеспечивалась автоматически таинством помазания на царство, осуществляемым институтом церкви, либо верностью «демократически избранного» главы государства клятве при вступлении в должность на Библии либо на конституции страны. В небиблейских государствах для сакрализации власти используются аналогичные по сути ритуалы с тою лишь разницей, что клятвы приносятся не на Библии.

Однако, как было отмечено выше, качество жизни общества обусловлено двумя факторами: концепцией управления и качеством государственного управления в соответствии с действующей концепцией. Это обстоятельство неизбежно приводит к выводу:

если концепция объективно сакральна, то власть, обеспечивая достаточное для воплощения концепции в жизнь качество государственного управления, как следствие - автоматически - обретает сакральность;
если же концепция сама по себе - отсебятина, выражающая мирское своекорыстие тех или иных политических сил, то такая концепция в принципе не может быть сакральной, со всеми вытекающими из этого факта последствиями для власти и для верноподданной ей части общества.

В последнем случае, если оппозиция власти будет следовать сакральной по её сути концепции, то сакральность обретёт именно оппозиция, и если она после обретения государственной власти сохранит верность сакральной концепции, то и новая государственная власть будет сакральной.

Если говорить о цивилизации Руси - России, то раздрай между заведомо не сакральной концепцией, которой реально подчинена власть в различном её оформлении на протяжении истории, и народным требованием к власти - быть сакральной, проистекающим из совести множества людей, - норма жизни на протяжении большей части последнего тысячелетия. Исторически непродолжительные периоды, когда власть была действительно сакральной, - только тому подтверждение.

Дело в том, что социологические воззрения Христа в предельно краткой форме выражены в его словах: «Закон и пророки до Иоанна . С сего времени Царствие Божие благовествуется и всякий усилием входит в него» (Лука, 16:16) .

Но именно это учение о становлении Царствия Божиего на Земле усилиями самих людей в Божьем водительстве, в официальном церковном учении, унаследованном Русью от Византии в готовом к употреблению виде, объявлено ересью.

В ранг же сакральной официальной церковью на протяжении всего этого времени возводится идеология, в основе которой воззрения апостола Павла: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный» (К Ефесянам послание апостола Павла, 6:5-8) .

Но народ от власти, - будь она в лице великого князя, царя, генерального секретаря ЦК КПСС и Политбюро, избранного президента постсоветской РФ и патриарха Московского и всея Руси, - ждал и ждёт правления в русле истинного Христианства: «Царствие Божие благовествуется и всякий усилием входит в него».

В силу изложенного монархия как, в прочем и другие формы правления, сами по себе сакральностью не обладали и обладать не могут. Видимость сакральности (священности) власти, а равно - монарху придавал культ идеи: монарх - наместник Божий на Земле, и служение ему - эквивалентно служению Богу . В России это идеологическое обоснование монархического правления, как было отмечено в разделе 1, восходит к Иосифу Волоцкому.

Но как было показано выше, реальная сакральность власти и политическое шоу её сакрализации - разные явления. В частности вследствие этого, монархический абсолютизм, не обладая реальной сакральностью (он обладал только видимостью сакральности, производной от церковного культа идеи «монарх - наместник и помазанник Божий»), ушёл в прошлое. Он ликвидировался двумя путями:

тем, кто это понял, но пожелал сохранить монархию хоть в каком-то виде, - «мировой закулисой» было позволено перейти к конституционной монархии,
те абсолютистские монархии, которые этого не поняли или не пожелали подчиниться «веяниям времени», индуцируемым «мировой закулсой», были ликвидированы в ходе оплаченных транснациональным банковским истэблишментом «демократических революций», в результате которых возникали разнородные республики либо диктатуры.

Единственной защитой от такого рода происков и успехов политики «мировой закулисы« может быть только действительная сакральность власти, возникающая как результат проведения ею политики (глобальной, внешней и внутренней) в русле Промысла Божиего.

Но и в республиках, и в диктатурах проблема сакральности государственной власти была и остаётся актуальной, поскольку легальность и легитимность государственной власти, даже если они достигнуты, не гарантируют обретения властью сакральности под воздействием шоу её сакрализации: объективные закономерности, шесть категорий которых упомянуты выше, действуют вне зависимости от шоу - «расфуфыренность» паровозов и прочие выражения «верноподаннности» не воспрепятствовали катастрофе в Борках и последующему краху империи; вся тщательно продуманная ритуальщина, хотя и пленяла толпарей третьего рейха, придавая власти фюрера видимость сакральности, не защитила рейх от разгрома и т.п.

«Императорский строй мог бы существовать до сих пор, если бы «красная опасность» исчерпывалась такими людьми, как Толстой и Кропоткин, террористами, как Ленин или Плеханов, старыми психопатками, как Брешко-Брешковская или же Фигнер или авантюристами типа Савинкова и Азефа. Как это бывает с каждой заразительной болезнью, настоящая опасность революции заключалась в многочисленных носителях заразы: мышах, крысах и насекомых...

Или ж, выражаясь более литературно, следует признать, что большинство русской аристократии и интеллигенции составляло армию разносчиков заразы. Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных знати, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами Империи.

Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами! Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую Книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах.

Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про Царя и Царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров?

Что следовало сделать с графом Витте, возведенным Александром III из простых чиновников в министры, специальностью которого было снабжать газетных репортеров скандальными историями, дискредитировавшими Царскую семью? Что нужно было сделать с профессорами наших университетов, которые провозглашали с высоты своих кафедр, что Петр Великий родился и умер негодяем? Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованиями наши неудачи на японском фронте?

Как надо было поступить с теми членами Государственной Думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, что между Царским Селом и ставкой Гинденбурга существовал беспроволочный телеграф? Что следовало сделать с теми командующими вверенных им Царем армий, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армий, более, чем победами над немцами на фронте? Как надо было поступить с теми ветеринарными врачами, которые, собравшись для обсуждения мер борьбы с эпизоотиями, внезапно вынесли резолюцию, требовавшую образования радикального кабинета?

Описания противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том, который следовало бы посвятить русским эмигрантам, оплакивающим на улицах европейских городов «доброе старое время». Но рекорд глупой тенденциозности побила, конечно, наша дореволюционная печать.

Личные качества человека не ставились ни во что, если он устно или печатно не выражал своей враждебности существующему строю. Об ученом или же писателе, артисте или же музыканте, художнике или инженере судили не по их даровитости, а по степени радикальных убеждений. Чтобы не идти далеко за примерами, достаточно сослаться на философа В.В.Розанова, публициста М.О.Меньшикова и романиста Н.С.Лескова.

Все трое по различным причинам отказались следовать указке paдикалов. Розанов - потому что выше всего ставил независимость творческой мысли; Лесков потому что утверждал, что литература не имеет ничего общего с политикой; Меньшиков - потому что сомневался в возможности существования Российской Империи без Царя. Все трое подверглись беспощадному гонению со стороны наиболее влиятельных газет и издательств. Рукописи Лескова возвращались ему непрочитанными, над его именем смеялись самые ничтожные из газетных репортеров, а несколько его замечательных романов, изданных на его же собственный счет, подверглись бойкоту со стороны предубежденной части нашего общества. Немцы и датчане, под предводительством Георга Брандеса, были первые, которые открыли Лескова и провозгласили его выше Достоевского» .

Тем не менее, вопреки всему этому, монархическая идея снова овладевает «умами» (кавычки здесь просто безальтернативны) представителей некоторых «элитарных» кланов России, поскольку постсоветский буржуазно-либеральный режим не обладает ни легальностью происхождения, ни легитимностью, ни сакральностью. Политический проект возобновления монархического правления путём помазания на царство того или иного претендента не погашен, и есть те, кому это видится единственной и безальтернативной возможностью сакрализации государственной власти в России.

В деле реставрации монархии им помогают представители ростовщического клана Ротшильдов, естественно, пекущегося не об интересах России, а о своих собственных интересах и интересах своих хозяев. Но никого из правителей не интересует - примет ли монархическую форму правления общество в целом, а не только «элитарные» кланы, которые почему-то уверены, что проблема сакральности власти в России будет решена возобновлением монархического правления «царя Георгия» - потомка не только бывшего великого князя Кирилла Владимировича, но и Гогенцоллернов (правящей династии Германии) и грузинской династии Багратидов, происхождение которой возводят к библейскому царю Давиду. Никого из них не интересует, как это всё соотносится с объективными закономерностями бытия человеческого общества.

Сакральности у такой власти не будет, хотя её легитимность Ротшильдами и К О будет признана, но и исторически преемственной легальности такой власти тоже не будет. Кроме того в начале ХХ века православие само утратило даже видимость сакральности, поскольку многие в России поняли: Русская православная церковь - церковь кесаря, но не Бога. В этом её прямо обвинил Л.Н.Толстой в статье «Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении» . И как заметил В.О.Ключевский, «на З[ападе] церковь без Бога, в России Бог без церкви» . Такой статус церкви стал результатом её фактического атеизма, вследствие возведения хилиазма-милленаризма в ранг ереси, и в народах многонациональной Русской цивилизации многие почувствовали это к концу XIX - началу ХХ века. Именно следствием этих двух обстоятельств (утрата РПЦ сакральности и ощущение этого факта в народе) стали одной из объективных причин революции и гражданской войны.

Именно поэтому речь должна идти о деятельности носителей высшей государственной власти в согласии с иерархически наивысшим всеобъемлющим управлением, которое в религиозной лексике имеет имя - Бог, а в атеистической - законы Природы, включая и ноосферные законы - по их сути нравственно-этические. И эта связь тем более эффективна и действенна, чем более нравственно праведны носители высшей государственной власти. Через это реализуется принцип «не в силе Бог, а в Правде», альтернативный принципу «сила наша будет законом правды, ибо бессилие оказывается бесполезным». И Русская многонациональная цивилизация - вследствие притязаний на самоназвание «Русь святая» - может развиваться только, если власть в ней - сакральна по сути, а не когда в результате шоу «принудительной сакрализации» узурпаторам власти или их марионеткам удаётся на некоторое время убедить толпу в священности власти и в священности особ её носителей.

Либерал-демократы, не понимая существа сакральности власти как явления объективного, объясняют себе и народу этот феномен Русской цивилизации достаточно примитивно: «Царь хорош - бояре плохие». Но и цари, как показывает исторический анализ, не всегда в России были хороши, как бы задним числом их ни причисляли к лику святых праведников и невинных страстотерпцев Христа ради вопреки тому, что они рулили Россией большей частью в пределах попущения Божиего, а не в русле концепции построения Царствия Божиего на Земле усилиями самих людей в Божьем водительстве.

По отношению к современности и перспективам либералы априори предлагают считать, что сам институт высшей государственной власти в условиях господства либеральных («демократических») идей всегда обладает этой сакральностью. Но история показывает, что это не так, подтверждая правоту сказанного выше. Либеральные журналисты, политические комментаторы и прочие болтуны произносят свои речи и ведут себя по отношению к остальному обществу так, будто их головы окружены и защищены нимбами, а все, кто не привержен либеральным убеждениям - злодеи или скоты.

Но реально Россия отвергла всех, кто после убийства И.В.Сталина в 1953 г. разыгрывал либеральную карту: не простила обмана и глупости - ни Хрущёву, ни Горбачёву, ни Ельцину. А ведь эти политические фигуранты давно уже отошли от власти, а на Руси люди не злопамятны. А вот «злодея-деспота» Сталина (таким его вот уже 60 лет представляли и представляют народу либералы) большинство трудового народа до сих пор вспоминает добрым словом. При этом на всём протяжении постсоветской истории в народе нарастает доля тех, кто по отношению к современной «элите» солидарен со словами: «Сталина на вас нет…». И это после двух кампаний десталинизации (хрущёвской) и горбачёвско-яковлевской в перестройку, шедшую под завывания политического истеблишмента и «интеллектуалов» от профессиональной интеллигенции на тему «Сталин - злодей, хуже Гитлера». А во всякий кризис либерализма в постсоветской России в адрес правящих кругов Запада следуют страшилки: если вы нам не поможете, то придёт «новый Сталин», после чего и нам (тут), и вам (там) мало не покажется.

Да, власть Сталина была объективно сакральна. Сталин был естественным ответом на вызов, брошенный России троцкистами-марксистами, и он свою миссию спасения Русской цивилизации в первой половине ХХ века в самый опасный период глобальной политической нестабильности выполнил полностью: фактически он открыл пути для реализации тех возможностей, которым закрыл дорогу Александр III указом «о кухаркиных детях». В период руководства государством И.В.Сталина бывшее имперское «простонародье» получило доступ к образованию и наиболее социально значимым сферам деятельности - науке, искусствам, государственному управлению по всей высоте «вертикали власти» и т.п.; под его руководством страна подготовилась к войне и победила в ней; под его руководством была создана общественно-экономическая формация, инерции которой хватило на поддержание мира с позиций страха перед возможностью вспышки термоядерной войны (в годы холодной войны) и хватает до сих пор для того, чтобы обеспечивать жизнь и потенциал дальнейшего развития страны в условиях победивших после убийства Сталина «элитарных» некомпетентности и измены.

И десталинизация на протяжении более полувека не может достичь успеха именно потому, что власть И.В.Сталина была объективно сакральной.
А власть десталинизаторов всегда была лживым шоу претендентов на принудительную сакрализацию своей власти.

Однако сегодня «другие времена», другие исторические вызовы России, и ожидания многих прихода «Сталина наших дней» хотя эмоционально и понятны, но... непродуктивны. Сейчас нужен «коллективный Сталин». Что это означает?

Это означает, что пришло время по-новому осмыслить известное изречение: «Каждый народ достоин того правительства, которое он имеет» - это одна из возможных формулировок закона объективной необходимости обеспечить взаимное соответствие объекта управления и системы управления. Иначе говоря, это изречение означает: какова культура мышления народа, таково и правительство, под властью которого живёт общество. Если культура мышления людей - «никакая», то и правительство - «никакое». Эта тема более обстоятельно освещена в работе ВП СССР «Введение в конституционное право».

Однако сегодня пока ещё не многим ясно, что надеяться на ныне действующее поколение управленцев (депутатов, чиновников, топ-менеджеров) в деле улучшения жизни большинства людей в современном мире бессмысленно, ибо нравственно они не лучше этого большинства. Что же касается знаний и культуры мышления, то нынешняя власть, как и подавляющее большинство общества, не имеет об этом никакого представления, хотя именно личностная культура психической деятельности определяла, определяет и будет определять жизнь всякого общества.

Мы живём в такое время, когда любые знания, в том числе и знания о личностной культуре психической деятельности (включая мышление), доступны каждому - было бы желание освоить эти знания.

За весь тысячелетний период истории России после вторжения в неё библейской доктрины порабощения человечества от имени Бога не было столь благоприятного периода для нравственно-мировоззренческого преображения общества: нет давления аппарата ЦК КПСС; церковь, хотя и стремится изо всех сил занять освободившуюся после ЦК КПСС идеологическую нишу, но это в принципе невозможно, поскольку из духа народного не вычеркнуть наследие Советской эпохи, когда культовым идеалом была диктатура совести, хотя партийная и государственная бюрократия личным примером старалась искоренить этот идеал; точно также до этого диктатуру совести искореняла православно-монархическая бюрократия до 1917 г., проповедуя тупую верноподданность «священной особе государя».

В наши дни интернет в течение дня позволяет найти и скачать такие по содержанию тексты и в таком количестве, на поиск и ознакомление с которыми во времена бумажных библиотек ушли бы годы, а подчас и десятилетия. И при таких благоприятных условиях многие ли готовы сегодня отказаться и отказались от «идеала» получения чувственно-эмоциональных удовольствий (гедонизма), усиленно навязываемого извращённой культурой корпорации властителей? Многие ли готовы изменить свою личностную нравственно-психологическую культуру?

Подавляющее большинство хотело бы, ничего не меняя в своей нравственности и в психике в целом , просто получить те действительные и иллюзорные блага цивилизации, которые имеют финансовая олигархия и ею нанятые правители; и почти каждый искренне считает себя в нравственном смысле совершенным и самодостаточным человеком, а власть - дурной во всех смыслах. Поэтому, приди сегодня Христос и предложи обществу себя в качестве кандидата на пост президента, даже в случае победы на выборах при стопроцентной явке избирателей он столкнётся с саботажем, самодовольных умников, которые убеждены, что знают лучше, нежели он, как организовать и осуществлять государственное управление; не говоря уж о тех, кто твёрдо стоит на точке зрения «Господи Иисусе, в наши дела не суйся, сила наша да будет законом правды» - даже пребывая в рядах иерархии РПЦ.

Поэтому требовать в современных условиях, как это было раньше, чтобы какой-то один человек ответил на новый вызов истории, а потом, когда он свою миссию выполнит и уйдёт в мир иной, «повесить на него» ответственность за все преступления и пороки эпохи только потому, что история продолжается и ставит перед обществом новые задачи, которые общество не может (или не желает) решать самостоятельно, - было бы неправильно и неправедно.

Однако властители помнят (и народ им об этом постоянно напоминает заявлениями типа «Сталина на вас нет»), что государственность под руководством Сталина обрела сакральность, признаваемую многими миллионами людей как в самом СССР, так и за рубежом. Но они не понимают, ни почему власть Сталина обрела сакральность, ни почему после его убийства сакральность власти ушла из России. И сколько потом ни старались пиарщики всех мастей, они не могли её восстановить. И это никоим образом не связано с «культом личности» Сталина, Хрущёва, Брежнева, Ельцина, карикатурными потугами состряпать культ личности Путина.

Судя по биографии Сталина, он сам по себе харизмой не обладал, что отразилось в оценках его личности политическими оппонентами. В частности, дошло воспоминание о некоторых эпизодах начала революционной деятельности Сталина.

Юный Джугашвили пытался пропагандировать на улице в рабочем квартале. При этом он взбирался на бочку и говорил с людьми. Когда из-за угла появлялся квартальный надзиратель, то Джугашвили слезал с бочки и уходил. Квартальный надзиратель был хром и не мог его догнать. Неоднократное повторение этой ситуации вызывало больше смеха, нежели желания поближе ознакомиться с учением, о котором говорил Джугашвили.

Но спустя десятилетия власть И.В.Сталина обрела сакральность вследствие того, что он стал воплощать в жизнь идею большевизма - власть в интересах развития большинства. Здесь главные слова «развитие» и «большинство». И хотя многие его политические оппоненты писали, что Сталин восстанавливает монархию в России (Троцкий называл его Чингисханом с телефоном) и это же признавали и признают многие монархисты, они не видели и до сих пор не видят разницы между заявлениями монархов «работаю в интересах народа» и действительной работой и жизнью в интересах развития большинства народа.

Известно, что жизнь «избранных» всегда проходит под неким покровом тайны, за занавесом, но большинство не проведёшь, ибо по выражению А.С.Пушкина «Правду знаю все, кроме избранных». И есть факты, которые подтверждают это. Так, например, 20 лет спустя после Великой октябрьской социалистической революции это большинство не ностальгировало по жизни под властью Романовых. Ностальгировало по тем временам только меньшинство, и даже не столько по самой монархии, сколько по тому образу жизни, который им обеспечивал имперский толпо-«элитаризм».

Но вот 20 лет спустя после августовского 1991 года государственного переворота, это большинство всё больше ностальгирует по временам правления Сталина. Почему? Ведь новые «демократичные правители» не устают декларировать, что они освободили большинство от диктатора Сталина и его пагубного наследия и день и ночь работают в интересах народа, которому дали истинную свободу. Если посмотреть на современную Россию, то бросается в глаза, что улицы не только больших городов, но и городов малых забиты автомобилями всех марок; рестораны и кафе вечерами переполнены и правители негодуют - чего им ещё надо?

Не все, но думающая часть общества (а именно её мнение имеет «мистически» решающее значение) отвечает: РАЗВИТИЯ!

Да, из жизни советского общества РАЗВИТИЕ ушло в хрущёвско-брежневские времена. Горбачёв обещал УСКОРЕНИЕ. А в итоге привёл страну к реставрации капитализма в худших его формах, в котором многоликая ДЕГРАДАЦИЯ стала доминантой. Из общества ушло то, что принесли в жизнь Сталин и большевики - РАЗВИТИЕ. Даже если есть все блага, но нет РАЗВИТИЯ, то рано или поздно кончатся и все блага.

И когда люди на фронте поднимались в атаку с возгласами «За Родину! За Сталина!», это означало, что они готовы умереть за Родину и за большевизм с его воплощением в жизнь идеи РАЗВИТИЯ, который принёс им то, что не могла дать обществу никакая монархия - РАЗВИТИЕ: их собственное, их детей и внуков. И хотя на уровне сознания в определённой лексике они всего этого выразить не могли, но они на себе и своих детях проверили - при жизни одного послереволюционного поколения они получили то, что было недостижимо для них и их предков под властью клана Романовых на протяжении столетий. Это главное (РАЗВИТИЕ) в идее большевизма (которую даже в окружении Сталина далеко не все понимали - примером тому В.М.Молотов) и обеспечивало сакральность власти Сталина и тех, кто вместе с ним, под его руководством, последовательно и настойчиво воплощали эту идею - основу сакральности власти - в жизнь.

Если личность, стоящая на вершине внутрисоциальной власти, не является выразителем сакральной идеи - идеи развития в интересах большинства, то как ни славославь эту личность, ничего кроме насмешек со стороны общества не будет. После убийства Сталина - носителя сакральной идеи большевизма, власть в СССР - России утратила сакральность, то есть перестала для народа быть священной. Любая личность на вершине власти (сколь бы гениальной она ни была), без верности сакральной идее в политической практике, - не сакральна, но всего лишь - более или менее эффективный манипулятор. Достаточно посмотреть на всех генсеков после Сталина, чтобы понять это.

Именно поэтому российские и зарубежные либералы, а также отдельные представители иерархии РПЦ придают понятию «большевизм» сатанинский смысл. Однако Сталин, восстановивший сакральность высшей власти в России говорил: «Бог помогает большевикам», а Ф.Э.Дзержинский, формулируя этические принципы для чекистов говорил: «У чекиста должны быть чистые руки, холодный ум и горячее сердце», что в общем-то можно расценивать как одну из возможных формулировок диктатуры совести.

Если же говорить о сакральности власти в будущем, то на Западе сегодня набирает силу трансгуманизм (ЛГБТ-активисты - лишь прелюдия к трансгуманизму), опирающийся на генную инженерию, что означает - прямое вмешательство в компетенцию Бога. Фактически же это явление - всего лишь продолжение того, что в начале ХХ века получило название «евгеники» - псевдонауки об улучшении биологии людей. Но поскольку эти процессы не могут быть поддержаны Свыше, то и трансгуманисты, даже захватив высшую внутрисоциальную власть в обществе, будут обречены, так как их власть неизбежно утратит сакральность, которая пока имеет место благодаря тому, что они (Глобальный предиктор) «косят» под Бога и глядят на человечество через глазок на вершине толпо-«элитарной» пирамиды.

Сакральность власти может быть устойчивым явлением, только если власть проистекает из истинной религии, а единственная истинная религия - это диктатура совести . Так бессовестные послесталинские бюрократы превратились в новых господ, отказались от идеи большевизма и остались привержены материалистическому атеизму в форме ДОГМАТИЗИРОВАННОГО ими же марксизма. В результате этого захваченная ими при попустительстве народа государственная власть утратила свою сакральность, поскольку диктатура догм и диктатура совести несовместимы. Но диктатура совести сильнее…

Власть – это один из самых загадочных и необъяснимых феноменов человечества, возникающий еще на заре первобытного мышления и существующий по сей день. К власти стремятся, и от нее бегут, словно от чумы, жажда власти приводит как к созидательным, так и к разрушительным последствиям. Исследовать проблему власти во всех ее бесконечно многообразных проявлениях и смыслах невозможно. Именно поэтому необходимо рассмотреть в качестве центрального вопроса понятие сакрализации.

Понятие «сакрализация» происходит от латинского термина «сакрум», который можно с определенной долей условности перевести как «святое», «священное». 76

Сакрализация (от лат. sacro - освящать, объявлять священным) - превращение в священное, наделение сакральным смыслом объектов и событий внешнего мира, а также мысленных образов, сценариев, невербальных символов, действий, слов и т.д., обеспечившее формирование у первобытных популяций рудиментных, древнейших форм осознанного миропонимания. Истоки сакрализации коренятся в вере в сверхъестественное. 77 Но семантика значения этого слова намного шире. Прежде всего, здесь хотелось бы обратить внимание на такую сторону сакрального, как ритуальный запрет. Это связано было вот с чем.

Дело в том, что для человека на определенной стадии его развития было следующее понимание сил, действующих в мире. Существовали силы по принципу полярности, то есть силы, которые человек понимал, которые осознавал, и силы полярные, которые человек не знал, их природу, не осознавал, это одна полярность. Вторая полярность – это мощное, слабомощное, часто встречающееся, мало встречающееся. Вот как раз эти неведомые человеку силы, природы которых он не мог понять, но с которыми он сталкивался, они были чрезвычайны могущественны и, можно сказать, опасны для человека. Поэтому те контакты, те места, где человек мог сталкиваться с этими силами, ограждались специальными ритуальными запретами, поскольку вот это неведомое, которое приходило в мир, оно было для человека могущественным, страшным и, соответственно, должно было ограждаться определенными запретами.

Если доходчиво объяснить понятие «сакральное», то сакральным является человек, институты, через которые вот эти высшие силы, которые являются высшими для человека, вот эти высшие силы появляются и действуют на человеческое общество. То есть, по существу, сакральный властитель, сакральные институты - это проводники между миром людей и высшими сакральными силами. То есть сакральная власть – это такая власть, которая легитимизируется, прежде всего, посредством к апелляции к сверхъестественному и через нее, сверхъестественное, имеет как бы выход в этот мир и в то же время человек, соприкасаясь с сакральными носителями власти, будь то институт или властители, как бы соприкасается с этим высшим миром, который можно назвать миром богов, божеств, то есть высший мир. 78

Власть дружинных вождей была необходимой и достаточно сильной только в период завоеваний. Охранять мир и порядок такая власть умела плохо, к этому она вовсе не была приспособлена. Варварские короли переняли у римлян красивые названия чиновничьих должностей и награждали этими звучными титулами своих приспешников, но создать что-то, хоть отдаленно похожее на стройную систему римского управления, они так и не смогли. 79 Навести хоть какой-то порядок король-вождь мог, опираясь не на чиновников, а на народные представления о своей особой, магической силе.

В Англии и во Франции ещё в позднее средневековье верили, что короли одним прикосновением могут излечивать различные заболевания. Так вот, король-вождь раннего средневековья накладывал своё особое покровительство, «мунт», на человека или область, которые он хотел защитить. Посягнуть на человека или общину, находящиеся под королевским «мунтом», означало посягнуть на саму священную персону короля, вступить в противоборство с таинственными и загадочными силами, которыми владеет король.

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ

ЭВОЛЮЦИЯ САКРАЛИЗАЦИИ ВЛАСТИ

Т.В. Карадже

Кафедра политологии и социологии Московский педагогический государственный университет ул. Малая Пироговская, 1-1, Москва, Россия, 119991

В статье рассматривается эволюция сакрализации власти, анализируется основные причины и факторы, определяющие генезис данного процесса.

Ключевые слова: власть, сакральность, эволюция власти, магическое сознание, религия, власть-собственность.

Американский психолог А. Джордж на основании результатов многочисленных исследований выделил следующие виды чувств, возникающих у человека при обретении власти:

Чувство собственной незначительности компенсируется чувством уникальности;

Чувство моральной неполноценности у политического лидера компенсируется чувством превосходства;

Чувство слабости компенсируется чувством обладания высшей силой;

Чувство посредственности у политического лидера компенсируется чувством обладания высшими способностями;

Чувство интеллектуальной неадекватности компенсируется чувством интеллектуального превосходства и компетенции (См.: ).

В чем причина таких удивительных перемен? Почему человек, входящий во власть, начинает верить в собственное всемогущество и что есть во власти, заставляющее людей подчиняться этому человеку и испытывать к нему чувство благоговения и страха? Попытаемся рассмотреть, как формировалось такое отношение к власти на протяжении длительной эволюции человечества.

Анализ генезиса общественного сознания свидетельствует, что архетипиче-ские, мифологические, мистические характеристики коллективного мышления связаны не только с онтологией первобытных сообществ; они присущи, в той или иной форме, природе человеческого сознания в целом, в том числе и современным сообществам.

Л. Леви-Брюль выдвигая идею о двойственности, гетерогенности мышления в любой культуре, отмечал: «Не существует двух форм мышления у человечества: одной пралогической, другой логической, отделенных одна от другой глухой стеной. Есть различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, - может быть, всегда, - в одном и том же сознании» . А значит, истоки представлений о власти следует искать в глубинах магического сознания, в недрах которого и сформировались архетипы сакраль-ности власти.

Особенность магического сознания - в целостности восприятия мира: природа воздействует на человека, но и он посредством определенных магических действий также может оказывать на нее влияние. Попытка человека изменять окружающий мир посредством этих действий в принципе и есть магия, при помощи которой люди не только общались с потусторонним миром, но и пытались влиять на него.

Для выявления истоков сакрализации власти необходимо рассмотреть значение магии в древних сообществах.

Дж. Фрэзер отмечает, что в этот исторический период активно развиваются различные виды магии: охотничья, рыболовная, военная, любовная, лечебная. Б. Малиновский, акцентируя внимание на таких ее свойствах, как помощь, защита, уничтожение или нейтрализация врага, отмечал, что магия сопровождает человека на протяжении всей его жизни, и особенно в те моменты, когда ему необходима уверенность в помощи и покровительстве сакральных сил: «Мы находим магию повсюду, где достигают широких масштабов элементы удачи и случайности и эмоциональная комбинация надежды и страха, там где присутствует элемент опасности. Магия также выполняет еще и другую, причем крайне важную, социальную функцию: она является действенным элементом в организации труда и его систематическом упорядочении» .

По мнению А.С. Токарева, вредоносная (разрушительная) магия играла огромную роль в жизни народов как необходимость защитить себя от «чужих». Приписывание всяких болезней, смертных случаев колдовству чужеплеменника - явление распространенное повсеместно. Так, туземцы Новой Гвинеи верят, что всякая смерть происходит от тайного врага из соседней деревни. Папуасы племени мафулу или байнинги Газели (Новая Британия) всегда приписывают неудачи, болезни и смерть своим врагам, береговым жителям, и «почему это так, они не раздумывают» . Поэтому задача колдуна деревни - оберегать «своих» от «чужого» влияния, и именно он является гарантом защиты племени. Подобные представления устойчивы, сохраняются до сих пор и широко распространены в культуре большинства народов мира, хотя и в измененном виде.

Трудно переоценить значение в жизни ранних народов и такого фактора, как погода. Зачастую именно погода определяла возможность выживания племени, поэтому человек, управляющий погодой - «делатель дождя» - всегда пользовался беспрекословным авторитетом. Дж. Фрэзер, опираясь на антропологические исследования по поводу связи между должностями вождя и делателя дождя в Южной Африке, приходит к выводу, что способность вызывать дождь в некоторых

регионах мира и стало началом появления института вождей , т.е. человек, занимающийся общественной магией, часто превращался в правителя. Можно предположить, что в этом выдвижении сыграли роль как беспредельный страх, который маг внушает к себе, так и значительное состояние, которое он накапливает при исполнении своих профессиональных обязанностей.

Б. Малиновский также отмечал, что колдуны и знахари, окутанные ореолом таинственности и атмосферой страха, пользовались огромным влиянием и авторитетом.

Анализ древних культур свидетельствует о глубоко укорененных представлениях о том, что верховный правитель происходит от древнего мага или знахаря. Была распространена вера в то, что властители обладают магическими или сверхъестественными способностями, с помощью которых они могут оплодотворять землю и одаривать своих подданных различными благодеяниями. На Маркизских островах существовала группа людей, которые обожествлялись при жизни. Считалось, что они обладают сверхъестественной властью над природными стихиями: могут ниспосылать обильные урожаи и поражать землю бесплодием; насылать болезнь или смерть. Чтобы отвратить гнев таких людей, им приносились человеческие жертвы. Таких боголюдей приходилось на каждый остров не более одного-двух .

Позже соединение царского титула с отправлением жреческих обязанностей стало обычным делом. Цари были и жрецами. Божественность, окутывающая царя, была не пустой фразой, а выражением твердой веры. Во многих случаях царей почитали не просто как посредников между человеком и богом, но и как богов, способных воздействовать на природу и лечить людей, насылать любовные чары и порчу, определять ход природных явлений. Царь, обладающий магическими способностями, воспринимался как продолжение божества и был окружен беспредельной любовью и почитанием. Однако обладание властью предполагает ответственность: так как власть царя над природой, как и власть над подданными и рабами, осуществляется посредством его волевых актов, то если имеют место засухи, голод, эпидемии, бури, народ приписывает эти напасти небрежности или преступному поведению своего властителя. За это его наказывают розгами и заковывают в кандалы, а если он продолжает упорствовать, его либо свергают, либо убивают .

Магическое сознание наделяет представителя власти не только свойством осуществлять связь с потусторонним миром, но и свойством воздействовать на него. Это немаловажный фактор в понимании сущности магического сознания и са-кральности власти. И если в силу каких-то обстоятельств царь (маг, вождь) не хочет или не способен заставить потусторонние силы помогать (а это одна из его важнейших функций), то общество имеет полное право изгнать его. Однако подданные должны позаботиться о том, чтобы их повелитель обладал этими способностями, что означает необходимость, во-первых, как минимум выбрать достойного, во-вторых, определить как он должен себя вести, чтобы его способности были использованы на благо подданных.

Так, во многих культурах считается, что физические или психические недостатки служат признаком того, что предполагаемый наследник не пользуется божественным расположением и поэтому он не может стать правителем. Антропологами зафиксировано множество фактов, среди которых и подробные описания подобных традиций в Тропической Африке: «Можно вспомнить, что и девятый оба Бенина был побит камнями, когда его разбил паралич ног, а после смерти одиннадцатого обы его первенец был забракован из-за хромоты» .

У многих народов власть вызывала священный ужас еще и потому, что, как они считали, человек, обладающий ею, должен за это заплатить собственной жизнью.

У многих народов процветание и могущество страны отождествлялось со здоровьем и энергией правителя. Согласно древним нигерийским традициям, царя можно было сместить с престола и предать смерти даже за нарушение какого-то запрета, за болезнь или чихание. В качестве превентивной меры его, в любом случае, уничтожали после семи лет правления (наследник для восприятия божественного дара в ритуальных целях съедал его мозг, сердце, почки). Ритуальная смерть после семи лет правления сохранялась в Ифе, тогда как в других государствах йо-рубов она применялась только после констатации потери божественного дара.

Поскольку священная природа монарха не позволяла ему жить в качестве частного лица или править только благодаря терпимости и милосердию своих подданных, он должен был убить себя сам. Так, мвами в Руанде, не имея права умереть от старости, должен был прибегать к самоубийству; у хима в Анколе, когда силы правителя шли на убыль, маг давал ему яд .

Всегда существовала опасность потери божественного дара, и если, по несчастью, божественный дар убывает, монарх не может сохранить власть. Для того чтобы избежать этой опасности и угрозы, нависшей над persona sacrosacta, а значит, и над всем народом, необходимо было жестко ритуализировать всю жизнь правителя.

Личность монарха должна быть защищена даже от его собственных сил, что достигалось посредством многочисленных запретов, ограничивающих свободу его действий: в Руанде и Бурунди мвами не мог выпить чашку молока до дна или встать на колени, дабы не уменьшить протяженности государства; он не мог сдвинуться с места без сопровождения звуков тамтамов. В случае военного нападения он должен был оставаться неподвижным в сидячем положении, не глядя ни направо, ни налево, ни назад. В государстве Ашанти четко определялись причины потери божественного дара правителя: стремление правителя навязывать собственные оценки в противоположность мнению советников; притеснение, произвол, оскорбление, развращенность; пренебрежение к государственным делам; недостаток достоинства при общении с женщинами; отсутствие правительственных собраний; болезни, лишающие его дееспособности .

Также жестко регламентирована и ритуализирована была жизнь фараонов, которым поклонялись как богам: «Жизнь египетских фараонов, - рассказывал Диодор, - не похожа на жизнь других монархов, которые ни за что не отвечают и могут делать все, что им заблагорассудится. Напротив, все, что относится к фа-

раонам, установлено законом: не только их официальные обязанности, но и детали обыденной жизни... Днем и ночью были предусмотрены часы, когда фараон должен был делать не то, что ему нравится, а то, что ему предписывается» .

Рассматривая традиции в Японии, где личность верховного правителя считается динамическим центром вселенной, от которого во все стороны расходятся силовые линии, Дж. Фрэзер отмечает, что согласно этим традициям всякое движение, поворот головы, поднятие руки императора незамедлительно оказывают серьезное воздействие на природу. «В древности император был обязан каждое утро просиживать несколько часов на троне с короной на голове, неподвижный как изваяние, не шевеля ни руками, ни ногами, ни головой, ни глазами, ни другими частями тела. Предполагалось, что таким образом он поддерживал мир и благоденствие во всей империи, так как повернись он случайно в ту или другую сторону или останови он подольше взгляд на какой-то части своих владений, и возникало опасение, что на страну надвинется война, голод, пожар или другое великое бедствие» .

Одним из факторов, в значительной степени повлиявших на отношение к власти как объекту, вызывающему священный ужас и трепет, стал запрет, табу. В известных нам древних обществах запреты были основным индикатором социально-политической иерархии. По мере того как индивид или группа переходили из одного социального статуса в другой, с них снимались одни запреты и накладывались другие. Таким образом, получалось, что табу, регулировавшие поведение индивида или групп с более низким социальным статусом, для высших социальных слоев запретами не являлись.

Иными словами, имело место несовпадение поведения в зависимости от социального положения индивида или группы. Так формировались «психологическая иерархия и психология управляемых, включавшая в себя эмоции страха и почтения по отношению к управляющим, которыми являлись высшие социальные категории» .

Характер нарушения табу, имевших ритуальную форму, был особенно очевидным, и З. Фрейд отмечал, что «властелинам предоставляются большие права, совершенно совпадающие с запрещениями, табу для других. Они являются привилегированными особами: они могут делать то и наслаждаться тем, что, благодаря табу, запрещается всем остальным. В противовес той свободе имеются для них другие ограничения - табу, которые не распространяются на обыкновенных лиц» .

О.С. Томановская, исследующая социальную структуру народов Нижнего Конго, писала: «Из легенд и сообщений информантов известно, что в прошлые времена коронации предшествовал еще один акт, смысл которого не поддается простому толкованию. Непосвященный преемник вождя должен был убить кого-нибудь из своих клановых родичей, а иногда даже и нескольких или совершить иные поступки, запретные или необычные для остальных: инцест, гомосексуальный акт и т.п. Можно допустить, что действия такого рода должны были служить знаком обретения преемником сверхъестественных качеств, ставящих его над остальными людьми, вне норм обычного права» .

Нарушение запретов представителями высших страт социально-политической иерархии увеличивало в глазах общества магический потенциал вождей. Человек, наделенный властью, стал восприниматься не только как человек, взаимодействующий с потусторонними силами, воздействующий на них, но и как не зависящий от этих сил, о чем свидетельствует нарушение им табу. Безнаказанно нарушая табу, он сам становится вне общества, вернее, выше общества, вызывая священный ужас и трепет.

В результате, с одной стороны, сильной концентрации запретов вокруг персоны лидеров, с другой - нарушения ими табу и запретов, обязательных для всех, возрастала и степень психологического воздействия или, вернее, психологического принуждения, оказываемого на управляемых. Основной составляющей, обеспечивающей это принуждение, был страх, испытываемый по отношению к вождю, что, в конечном счете, и формировало соответствующее эмоциональное отношение к власти со стороны общества. Отсюда представление о том, что некоторые люди, наделенные сверхъестественными способностями, могут быть при жизни причислены к лику богов и принимать знаки поклонения в виде молитвы и жертвоприношения. В одних случаях власть этих богов в человеческом образе ограничивается чисто сверхъестественными или духовными функциями, в других случаях они сверх того обладают высшей политической властью и тогда являются одновременно и верховными правителями, и богами.

Религия окончательно закрепляет сакральность власти. Божественное происхождение или покровительство божественных сил становятся необходимым атрибутом генеалогического древа императоров, царей и королей. Формируется особый тип общественного мировоззрения, связывающий правителя и государство как единое целое, освященное Богом.

Необходимо отметить, что ключевым моментом древнерусского языческого сознания является отсутствие веры в божественное происхождение княжеской власти. В Древней Руси власть князя не обожествлялась до принятия христианства. Возможно, в этом объяснение того, что Новгород, приглашая на княжение Рюрика, рассматривает такой шаг всего лишь как факт найма вечем дружины, способной выполнить функцию охраны города. Воззрение языческой Руси на князей как на берущих дань за свои услуги дружинных конунгов, которых можно прогонять, если они неугодны, и даже убивать (как древляне Игоря), всячески искоренялось церковью после принятия православия, представлявшего их как богоданных и прирожденных государей.

Православие основывалось на убеждении, что княжеская власть «учинена от Бога» и должна творить Божью волю. Но так как «всяка власть от Бога» и так как князь «есть Божий слуга», то ему надлежит повиноваться и его надлежит чтить. Церковь требовала от подданных князя, чтобы они «имели приязнь» к повелителю, не мыслили на него зла и смотрели на него как на избранника Божия.

Сакрализация власти - это не единовременный акт, это длительный эволюционирующий процесс, который вначале распространялся только на непосредственных носителей власти - шаманов, колдунов, вождей, власть которых в большой степени опиралась на традиции.

С формированием института государства насилие как легитимная форма принуждения оказалось еще одним фактором, усиливающим страх перед властью. Иными словами, представители государственной власти стали обладать потенциальной возможностью использовать мощь уже всего государства для легитимного насилия по отношению к обществу. Сакральной стала власть уже не конкретного индивида, а государственной должности.

Исследуя генезис сакрализации власти, необходимо отметить, что этот процесс, несмотря на общие закономерности, имеет ряд различий на Западе и Востоке. И одно из них - особенности взаимодействия власти и собственности.

Особенностью феномена «власть-собственность», сложившегося на Востоке, является отсутствие частной собственности. Существовала собственность коллективная, общинная, племенная и сводилась она, прежде всего, к представлению о праве на ресурсы, принадлежащими данной группе. Однако распоряжался этой собственностью старейшина, правитель.

Власть-собственность и есть альтернатива европейской частной собственности, причем это не столько собственность, сколько власть. Здесь функции собственника опосредованы причастностью к власти, т.е. к должности, но не к личности правителя. Отсюда: власть - индульгенция на собственность, она неприкосновенна, пока человек находится у власти. Власть неразрывно связана с возможностью получить собственность и ею пользоваться, поэтому политика и власть на Востоке - это область пересечения прежде всего экономических интересов.

Сакрализация должности правителя была важным моментом институциона-лизации и деперсонализации его власти, постепенного превращения в символ. Отсюда был только шаг до того, чтобы возникло представление о высшем покровительстве сверхъестественных сил, о божественной благодати, которая тем сильнее и больше, чем выше стоит человек на социальной лестнице. В результате обладание сакральной благодатью постепенно превращалось в свойство людей, причастных к власти. А в обществах, где понятие частной собственности отсутствовало и практически все было собственностью рода и общины, право на избыточный продукт стало принадлежать исключительно должности вождя и главе рода.

Власть и администрирование преобладали абсолютно, тогда как отношения собственности были вторичными по отношению к власти. Главное, что отличает верхи от низов, - это момент власти. Особенностью всей системы отношений является ее исключительная устойчивость, стабильность, способность к регенерации. Но нельзя не осознавать необходимости существования частных собственников и рынка: при их наличии начинает формироваться социальная модель, где существует такое сочетание государственной и частнособственнической форм хозяйства, при котором приоритет государственной формы вне сомнений.

Выработались строго фиксированные нормы, призванные регламентировать частнособственнический сектор, обеспечить верховный контроль государства и примат административной власти над отношениями собственности. Это означает, что в обществе не существовало строгих индивидуальных прав собственника, они были поставлены в зависимость от носителя власти. Закономерным результа-

том доминирования общины, основанной на «азиатской форме собственности», стало формирование такого социума, будь то община или союз общин, в котором господствующим связующим началом выступали кровнородственные, клановые связи и отношения и редистрибутивный принцип распределения. Так сакрализация власти была усилена экономической составляющей.

Нельзя не остановиться еще на одном факторе, способствующем воспроизводству отношения к власти как сакральному феномену. Каждый индивид фактом своего рождения автоматически приобщается к накопленному предшествующим поколением опыту, представлениям и верованиям и каждому передается на уровне архетипического бессознательного отношение к уже закристаллизовавшимся формам власти. К тому же накопленный опыт общества защищается рядом специальных государственных учреждений, не только воздействующих на сознание, но и грозящих прямым насилием вплоть до физического уничтожения.

Так под влиянием порой противоположных чувств - страха и заинтересованности, уважения и опасения - вырастает сложное и глубокое чувство благоговения перед сакральностью власти, передаваемое от поколения к поколению, уничтожающее любую попытку восстать против реально неосознаваемой, но объективно существующей силы. И эта сила - власть, которая существует вечно, в то время как реальные ее обладатели рождаются, живут и умирают, являясь лишь выразителями этой силы.

И представители власти, и подвластные живут в этой атмосфере взаимовнушения. Невзирая на, казалось бы, очевидную резкую противоположность их интересов, они солидаризируются в преклонении пред мистически неуловимой, сверхъестественной силой, ставшей существенной и необходимой.

И авторитет этой силы строится вовсе не на исключительно высоком нравственном ее содержании, последнее может не только не отвечать нашим представлениям о справедливости, но и идти прямо вразрез с ними. Однако постоянная работа коллективного самовнушения сообщает формальной, по существу неодухотворенной силе, авторитет и силу.

Согласно П. Бурдье, отношения власти воспроизводятся в символических властных отношениях, опираясь на приобретенный в предшествующей борьбе и гарантированный законом символический капитал (См.: ).

Наблюдается парадоксальный феномен: человек, не обладающий личностными достоинствами и харизмой, приходя во власть и используя символический капитал власти, к нему лично не имеющий никакого отношения, становится частью сакрального пространства власти. Присвоение титула, должности, звания индивиду является одним из способов приобщения к власти и демонстрации исключительного права пользоваться символическим капиталом власти. Наблюдаются весьма интересные метаморфозы как в индивидуальном сознании политика, начинающего верить в собственное личное могущество, так и в общественном сознании рассматривающего его уже как представителя власти.

П. Сорокин отмечал, что современная власть не только не десакрализована, но продолжает укреплять свое сакральное пространство, которое со временем ста-

ло распространяться на всех представителей власти. В политические ритуалы нередко вводятся различные сакральные и религиозные элементы, дабы придать политическим событиям и действующим в них лицам привлекательность и возвысить их.

Подводя итоги, можно выделить следующие факторы в качестве детерминанты сакрализации власти: устойчивость архетипов магического и религиозного сознания, являющихся прообразом представлений о власти; социокультурные традиции, закрепляющие сакральность в политической культуре; легитимное насилие как атрибут власти; наличие у власти ресурсов и возможность распределения привилегий; организация жизнедеятельности социума и его защиты. Сочетание рациональных и иррациональных аспектов власти воспринимается коллективным бессознательным не как иллюзорное явление, а как реальный феномен, обладающий сакральными свойствами.

ЛИТЕРАТУРА

Абашкина Е., Егорова-Гантман Е. и др. Политиками не рождаются: как стать и остаться эффективным политическим лидером: Психологическое пособие для политиков. - М.: Антиква, 1993.

Бочаров В.В. Власть. Традиции. Управление. - М., 2003.

Бурдье П. Социология политики. - М., 1993.

Карадже Т.В. Политическая философия. - М.: Мысль, 2007.

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. - М., 1998.

Малиновский Б. Избранное: динамика культуры. - М.: РОССПЭН, 2004.

Пирцио-Бироли Д. Культура и традиции Тропической Африки. - М., 2001.

Токарев А.С. Ранние формы религии. - М.: Изд-во политической литературы, 1990.

Томановская О. С. О древних общественных структурах у народов Нижнего Конго (опыт реконструкции). Этническая история Африки. - М., 1977.

Фрейд З. Тотем и табу. - Пг., 1924.

Фрэзер Дж. Золотая ветвь. - Политиздат, 1980.

Abashkina E., Egorova-Gantman E. i dr. Politikami ne rozhdajutsja: kak stat" i ostat"sja jeffek-tivnym politicheskim liderom: Psihologicheskoe posobie dlja politikov. - M.: Antikva, 1993.

Bocharov V. V. Vlast". Tradicii. Upravlenie. - M., 2003.

Burd"e P. Sociologija politiki. - M., 1993.

Karadzhe T.V. Politicheskaja filosofija. - M.: Mysl", 2007.

Levi-Brjul" L. Sverh#estestvennoe v pervobytnom myshlenii. - M., 1998.

Malinovskij B. Izbrannoe: dinamika kul"tury. - M.: ROSSPJeN, 2004.

Pircio-Biroli D. Kul"tura i tradicii Tropicheskoj Afriki. - M., 2001.

Tokarev A.S. Rannie formy religii. - M.: Izd-vo politicheskoj literatury, 1990.

Tomanovskaja O.S. O drevnih obshhestvennyh strukturah u narodov Nizhnego Kongo (opyt rekonstrukcii). Jetnicheskaja istorija Afriki. - M., 1977.

Frejd Z. Totem i tabu. - Pg., 1924.

Frjezer Dzh. Zolotaja vetv". - Politizdat, 1980.

EVOLUTION OF SACRALIZATION OF POWER

The Department of Political Science and Sociology

Moscow State Pedagogical University M. Pirogovskaya str., 1/1, Moscow, Russia, 119991

In the given article the author investigates evolution of sacralization of power, analyzes the main reasons and factors that define genesis of the aforementioned process.

Key words: power, sacredness, evolution of power, magical consciousness, religion, power-property.